К 80-летию со Дня Победы в ВОВ: Ветераны Победы - «Убывают они… Убывают! Снова слёз я сдержать не могу… Но девятого вновь воскресают… Воскресают в Бессмертном полку».

Великая Отечественная война отразилась на жизни и деятельности цирковых артистов также как и на судьбах всех людей. Многие деятели искусства уходили на фронт прямо с манежа. Артисты, режиссёры шли в пехоту, в авиацию, на флот. Два артиста цирка посмертно удостоены звания Героя Советского Союза: Иван Шепетков - воздушный гимнаст, сражался и погиб среди 28 героев-панфиловцев и Павел Домнин - атлет, командир пулемётного расчёта, звание Героя присвоено ему за мужество при форсировании Днепра. Многие из них получили награды за свои подвиги во имя мира. С началом военного времени репертуар творческих коллективов, в том числе и цирковых номеров, потребовал перестройки содержания с мирного на мобилизующее. Нужно было поддерживать боевой дух и снимать усталость сатирой и юмором. Цирк и эстрада готовили новые программы, формировали фронтовые артистические бригады. Летом 1942 года начались выезды на передовую. Цирковые артисты выступали от Первого фронтового филиала, организованного тогда при Московском цирке. За годы войны артисты советского цирка дали 978 шефских представлений, 10690 выездных концертов в госпиталях. Было собрано свыше семи миллионов рублей в Фонд обороны. Эти талантливые люди внесли свой патриотический вклад в спасение мира от фашизма.

В эксцентрической сценке СВИДАНИЕ У ЯХТКЛУБА. Московский цирк 1934г.

Рудольф Евгеньевич Славский (Заславский) родился 21 декабря 1912 года в городе Царицыне (Сталинград, сейчас – город Волгоград), Российская империя, советский и российский клоун, артист эквилибрист, педагог, артист и режиссёр цирка. В 1933 году окончил Московское цирковое училищ по классу клоунады (второй выпуск). Выступал как Белый клоун с Константином Зайцевым, с клоуном Якобино, позднее на эстраде как Рыжий - совместно с Александром Маслюковым и Николаем Александровичем.

Рудольф Евгеньевич Славский в образе рыжего клоуна, с партнерами: в центре - Александр Маслюков и слева - Николай Александрович первая половина 50-х годов.

В 1934 году подготовил номер для цирка «Эквилибр на свободной проволоке» в дуэте с Александрой Воронцовой. Это была лирико-комедийная сценка «Свидание у яхт-клуба», проложившая путь, по утверждению историка цирка Ю. Дмитриева, новому направлению в цирковом искусстве - сюжетным номерам. В 1937 году Рудольф Евгеньевич Славский в образе рыжего клоуна, с партнершей перешли на эстраду, где создали несколько новых сценок: «Под утро», «Лихая морячка», «Вот что делает любовь», в 1938 -1939 гг. работали в театре миниатюр А. Райкина.

Славский в клоунском дуэте Рудольф и Конди (Константин Зайцев) среди акробатов Орловых (стоят) Гастроли по городам Донбаса 1932

Рудольф Евгеньевич Славский Лауреат Всесоюзного конкурса артистов эстрады 1946 года. Действительный член Академии циркового искусства с 2001 года. Автор 14 книг. Создатель первого в СССР циркового сюжетного номера в жанре «Эксцентрика на свободной проволоке», первой в СССР студии пантомимы при ДК Промкооперации (позднее переименованном в ДК Ленсовета, г.Ленинград), из которой вышли В.Полунин, В.Агешин, Н.Самарина, А.Елизаров и другие. На основе опыта работы в студии Славский опубликовал в 1962 году книгу «Искусство пантомимы», где подробно описал упражнения и свои заметки по искусству пантомимы. Книга переведена на несколько языков мира. Организатор первого Таджикского национального цирка, в соавторстве с А. Я. Шнеером составитель первой в СССР цирковой энциклопедии (1973 год), статей в «Большой Российской энциклопедии» о цирковом искусстве и деятелях цирка. Еще в юности он увлекся сценическим искусством, был активным участником коллектива «синеблузников», позже руководил так называемыми «живыми» газетами, писал для них материал на актуальные темы.

В эксцентрической сценке СВИДАНИЕ У ЯХТКЛУБА Середина 1930-х годов

Первая попытка поступить в цирковое училище не увенчалась успехом, так как Славский опоздал к началу экзаменов. Некоторое время после этого он работал в массовке Московского цирка на Цветном бульваре. После удачного поступления в Техникум циркового искусства, который он закончил в 1933 году, Рудольф Славский начал настоящую цирковую карьеру. В это время познакомился с выдающимися артистами и деятелями циркового искусства – режиссером Александром Данкманом, дрессировщиками Юрием Дуровым, театральным критиком Юрием Дмитриевым, актером и педагогом Борисом Тениным.

Группа студентов циркового училища на летней производственной практике.
Гастроли по городам Донбаса 1932

После окончания Техникума Рудольф Славский работал клоуном в цирке. На протяжении долгих лет жизни Рудольф Славский скрупулезно собирал материалы по истории отечественного и зарубежного цирка. Среди собранных документов – подлинные афиши, фотографии, переписка, личные документы известных в цирковом мире людей. В коллекцию документов Рудольфа Славского вошли и материалы зарубежных цирков. Например, афиши и программки цирков Европы США, Канады, Азии.

Снимок фронтовой поры - Рудольф Евгеньевич Славский. 55 армия, село Рыбацкое, 1943

Перед Великой Отечественной войной Рудольф Славский жил в Ленинграде. В 1938–1939 годах он работал в Ленинградском театре миниатюр Аркадия Райкина. С первых дней Великой Отечественной войны был призван в армию, служил на Ленинградском фронте: сначала санитаром в медсанбате, с 1942 года – в полковой разведке. После контузии и лечения в госпитале стал участником армейского агитвзвода 55-й армии, затем сотрудником дивизионной газеты, в 1943–1944 годы начальником дивизионного клуба. «Гневом объятая, Среди снегов, Пятьдесят пятая - Громит врагов!» Участвовал в боях под Сольцами - июль 1941, пос.Медведь - июль 1941, Усть - Тосно - ноябрь 1941.
Награжден: 12.04.1943 Медаль «За боевые заслуги» (красноармеец, Место службы: Дом КА 55 А, солист), 07.06.1943 Медаль «За оборону Ленинграда» (красноармеец, Место службы: 55 А, боец агитвзвода). После войны Рудольф Славский работал в Ленгосэстраде (позже – Ленконцерт). В 1946 году участвовал во Втором Всесоюзном конкурсе артистов эстрады и был удостоен звания лауреата. Много времени и сил отдал созданию передвижного театра эстрадных миниатюр в качестве автора, исполнителя и режиссера. В течение нескольких лет гастролировал с этим коллективом по городам страны.

С Борисом Федоровичем Семеновым, Рыбацкое 1943 г.

Воспоминания Рудольфа Славского о службе в 55 армии (в блокадном Ленинграде) в годы Великой Отечественной Войны, из сборника посвященного истории Питерского района "Рыбацкое"

О друзьях-товарищах (извлечение из книги)
«Итак, на второй день войны - 23 июня 1941 года, меня, не служившего ни дня в армии, необученного определили в медсанбат 70-ой дивизии в качестве санитара. Каптенармус выдал новобранцу новенькое, новее не бывает, обмундирование - любо дорого глядеть! Но зато было оно мне дико не по росту... Новоиспеченный санитар попытался было поменять форму, но на него так рявкнули, что растерявшийся бедолага подальше от греха - шмыг в кусты... Вдобавок новичку долго не давалось каверзное искусство - закручивать на ногах обмотки. При ходьбе они коварно сползали к щиколоткам. Тоска зеленая. Короче говоря, нелепо выглядящий в гимнастерке чуть ли не вдвое большего размера со спущенными обмотками, неопытный, как младенец, потерянный-растерянный, признаться, был я тогда похож на знаменитого солдата Швейка. Над нами, шестью санитарами, стоял старшина - малый из бывалых. При всём своём невежестве, он, однако, обладал одной блестящей способностью - облаивать по-хамски подчиненных. Но, как уверял бравый солдат Швейк: "Военная служба не в службу, если тебя не ругают".

Наша дивизия была моторизованной, вероятно, именно потому, командование и определило ей роль "боевой затычки": в первые месяцы войны нас гоняли без конца по всей Ленинградской области. Сперва за Выборг на границу с Финляндией. Там мы срочно установили медсанбатовские палатки; всё было подготовлено к приёму раненных. Прошел день, прошел другой, третий - тишь да гладь. И вдруг команда - свернуться и спешно двинуть по направлению к Старой Ладоге. Там моторизованная тоже не задержалась. Поступило распоряжение - на юг, к Пулковским высотам. Оттуда длинная череда наших машин понеслась на запад, к Усть-Луге. Вот так мы и мотались всё лето с места на место, не имея притом ни одного раненного, зато возили с собой на носилках старшего политрука, страдающего острой дизентерией.

Похоже, в главном штабе нашего Северного фронта сидели неважные шахматисты - уж больно сумбурно передвигали они фигуры. Но, скорее всего, будучи человеком сугубо штатским, не смыслящим в военном деле ни уха, ни рыла, я глубоко заблуждался. Вполне возможно, что как раз в подобном динамичном маневрировании и заключалась тогдашняя тактическая задача.
Нелишне задаться вопросом - о чём думалось в те тревожные дни? Какие мысли приходили в голову? Война - был уверен я - окажется недолгой. Ведь наша армия самая сильная. Непобедимая.
Что-что, а советская машина пропаганды работала преотлично. Мастерски, год за годом, внушалось нам, лохам, что танки наши грозны, что своей земли не отдадим ни пяди, что бить врага будем на его территории. Словом, прозомбироаванны мы были самым основательным образом... Пройдет, однако, не так уж много времени и душу будет терзать горькое разочарование. Что было, то было.
Само собой разумеется, что во время перемещений медсанбата вместе с дивизией по дорогам войны, мы не раз проезжали мимо догорающих деревень, окутанных нестерпимым запахом гари, не раз попадали под лютые бомбежки фашистской авиации.

По счастью, обошлось без потерь. И уж коль речь зашла о бомбежках, расскажу, поскольку к слову пришлось, об одном из горчайших воспоминаний, оставившем в сердце неизгладимый след. К сожалению, не могу восстановить в памяти точно, где это произошло, то ли под Сольцами, то ли под Будогощью, короче говоря, где-то в новгородской области в один из первых военных дней.
Представьте себе, наш военный аэродром, заполненный самолётами. На моих глазах его начали бомбить фашистские стервятники. Один за другим подлетали они и с немецкой методичностью сбрасывали свой погибельный груз, оглашая всю округу чудовищным грохотом. Через каких-нибудь полчаса прекратилось кошмарное завывание пикирующих машин. Всё было кончено. На том месте, где еще совсем недавно располагался оживленный городок наших лётчиков, остались руины. Иезуитская тактика гитлеровских пиратов в том и состояла, чтобы в первую очередь вывести из строя советский воздушный флот.

Снимок фронтовых лет. Рудольф Славский вместе с другом Борисом Федоровичем Семеновым, художником армейской газеты 55-ой армии. село Рыбацкое, Ленинградской области 1943

Между прочим, в моей фронтовой жизни случилось однажды удостоиться высокой чести быть обстрелянным с воздуха пер-со-наль-но. Дело обстояло следующим образом. В медсанбате заболела молодая женщина-врач, капитан медицинской службы. (К слову заметить, в будущем, моя жена). Случайно я услышал - доктор Моцак сказал: "Хорошо бы ей сейчас горячего молока с мёдом". И раб божий решил услужить хорошему человеку, своей симпатии. По собственной инициативе, ни у кого не спросясь, я направился из леса, где стояли в укрытии наши машины, в ближайшую деревню. Там, за пачку сигарет, я разжился всем, что требовалось. Шагаю обратно по пустынной дороге с полным котелком молока и баночкой мёда в кармане. Весело светит солнышко, птички романсы распевают, на всём огромном пространстве я один аки перст. Душа поёт-выводит нежную мелодию. Топаю, и блаженно размышляю о превратностях фронтовой жизни, примерно в таком духе: война при всей своей суровости, при всех тяжких, почти нечеловеческих испытаниях, не чужда, знаете ли, и лирических мотивов; в боевой обстановке нередко зарождалась - многие фронтовики это подтвердят - чистая любовь. И в результате, представьте, складывалось немало счастливых супружеских пар, в том числе и на уровне генералитета... И вдруг до моего слуха донеслось такое знакомое зловещее жужжание...
Поднял голову - мать честная! В ясном небе три "юнкерса". Один из люфт-нацистов подумал, небось: "На безрыбье и рак рыба. Сейчас этот солдатик запоет у меня!" Отделился от своих подельников и начал, зверюга, нахально пикировать на меня, многогрешного. Ну я, конечно, дёру. Сами понимаете, во всю прыть. Достало проворства добежать до груды валунов. Сжался инстинктивно в комок и уткнулся лицом в землю. И в это самое время вражеский пилот с близкого расстояния дал длинную пулеметную очередь... Фу-у, пронесло. Однако, достало ума сообразить: а ведь он, подсказала практика, может вернуться. И как в воду глядел - коршун сделал круг и осчастливил еще одной пулеметной очередью...
На этот раз не повезло. Чувствую - ранен. Лицо огнем горит. Чтобы ощутить кровь, провел ладонью по щеке и - что бы вы думали? Смахнул с себя добрую дюжину насекомых. Оказалось, я уткнулся в... муравьиную кучу.

Рудольф Славский среди сотрудников армейской газеты. (слева на право) В. Фомин, Я, Библиотекарь армейского ДК Клавдия Юльевна Владимирцова, журналист А. Бейлин, поэт Владимир Лифшиц (с кружкой у рта), Рыбацкое 1943 г.

Воспоминание о лете сорок первого года, причудливым образом, сплелось в моём сознании в какой-то сумбурный, запутанный клубок. Во время тех бесконечных блужданий вокруг Ленинграда, мне, непутевому мужику, случилось отстать от своего медсанбата. Чего я только тогда не натерпелся.
Отыскивая своих, я как-то раз поздней ночью оказался в странном, полутемном помещении, битком набитом военными. Многие вповалку спали на полу. В дальнем углу теплилась коптилка на столе, к нему прикорнуло несколько бойцов. Я стоял и оторопело соображал: присоединиться к ним или растянуться на полу? И тут на мою беду появился новый посетитель - молодой, небритый, подвыпивший лейтенант. В руках он держал развернутую полевую карту. Протискиваясь сквозь людскую скученность новоприбывший громким голосом вопрошал: "Товарищи, кто может скопировать карту?"
По натуре я - человек редкостной удачливости. Если возникает хоть малейший шанс вляпаться в дерьмо, то кто-кто, а уж я, так точно, не упущу этот шанс. В тот раз не иначе как сам чёрт подтолкнул меня в спину: "Скажи, что сможешь". Так я, законченный кретин, и проблеял. Вот уж верно: язык мой враг мой... Лейтенантик бесцеремонно, не обращая внимания на ропот разбуженных, и огрызаясь с искусством кадрового полковника, очистил стол и расстелил на нём карту. "Вот этот участок, боец! "Достал из сумки бумагу, цветные карандаши и потребовал холодно и твердо: "Валяй, боец!" Под его властным взглядом я почувствовал себя щенком, подавившимся костью. Мой любезный работодатель пьяно икнул, качнулся и, глядя перед собой остекленевшими глазами, направился к выходу, расталкивая стоящих и перешагивая через спящих. А мне, легкомысленному кутенку, не оставалось ничего другого, как приняться за эпизодическую роль картографа поневоле. Часа через полтора усердного труда мне удалось, наперекор хилому свету коптилки, скопировать отмеченный им участок. После чего, мой отяжелевший черепок упал на крышку стола и, как писали в 19 веке - "ваш покорный слуга оказался в объятиях Морфея". Пробудила незадачливого картографа грубая брань по адресу его, картографа, матери и крепкая встряска за шиворот. Лейтенант стоял с гневным видом, держа в руках моё вдохновенное творчество и так рявкал, что у меня затряслись поджилки и осыпало спину мурашками. "Ты что же, неуч намалевал!" - надсаживался он, тыча мне в нос злосчастную копию. - "Ты же, видно предатель! Ты же, враг! Пристрелю на месте!" Лейтенант стал нервно расстёгивать кобуру.
Похоже, Швейку пришел конец. И ведь ни за что ни про что... С пьяного бойца всё может статься.
От истошного крика проснулись люди. Шумный спектакль привлёк к столу массу зрителей. Среди них - немолодой уже капитан с петлицами артиллериста. Он взял карту, взял мою копию и сличил. Потом спокойным тоном произнёс: "Лейтенант, уберите оружие! Я проверил. Тут всё верно. Забирайте шмотки и ступайте своей дорогой". Вот уж спасибо небом посланной артиллерийской поддержке!
А как же медсанбат, от которого я отстал? После нелегких поисков и многих приключений, я, по счастью, нашел его. И вместе с ним, проплутав еще немного, обосновался в разгар осени в рабочем городке Колпино. К тому времени гитлеровцы уже не вели наступательных боёв. Они замкнули кольцо вокруг Ленинграда и заняли оборону, основательно окапавшись. План противника заключался в том, чтобы взять нас измором. С этой целью они перерезали все железнодорожные ветки. К тому же нацистским воздушным пиратам удалось разбомбить, по наводке гнусного предателя, продовольственные склады. Командир нашей дивизии, отличившийся во время финской компании, был у начальства на высоком счету. Ему, человеку по натуре тщеславному до чрезвычайного, не терпелось ввязаться в схватку. И он погнал-таки, надеюсь по согласованию с верхами, свои полки в погибельное наступление. Произошло это, как значится в моей записной книжке, 8-го сентября 1941 года.
У медсанбата началась тяжелая страда. Впервые мне довелось вдохнуть зловонный запах войны. Врачи, сестры и мы, санитары окунулись в жаркую работенку. Целыми днями, а случалось и ночами, я разгружал машины; таскал носилки с раненными. Потом подавал их на операционный стол. Носилки с прооперированными мы с напарником вновь доставляли в машины для отправки в госпиталь. За эти кошмарные дни наслышался стенаний, жалобного, хныкающего, требовательного плача, душераздирающего крика.

Начало 30-х г.

Шли дни. Незаметно подкрались морозные ночи (Зима 1941 года, как памятно многим, выдалась особо лютой). Замечу к слову: с зимой у меня и вообще-то не складывались отношения - мы издавна недолюбливали друг друга. К холоду добавился голод. Солдатская пайка сделалась скудной; вместо хлеба мы получали сухари. Ходишь целый день с голодным блеском в глазах, а в башке лишь одно - что бы пожевать? Врачебная рекомендация собирать хвою и пить из неё отвар, оказалась малодейственной.
Удивительное дело - во всей округе не осталось ни одного голубя, да что там голубя, не уцелело ни единой вороны, ни единой галки или хотя бы сороки. А вот воробьи каким-то образом выжили.
Вспомнив безотцовское детство, я смастерил рогатку и стал с голодухи охотиться, без особо, впрочем, успеха, на шустрых пернатых, копошащихся в конском навозе. Голод не тётка, заставит крутиться и выкручиваться. Не иначе как в этой связи, само собой стихийно образовалось у входа в давно уже недействующий колпинский универмаг нечто вроде барахолки. Здесь такие же голодные как и я, обменивали табак на что-нибудь съестное. Мне, некурящему удавалось порой разжиться сухарём, а повезет - так и концентратом каши. И в заключение скажу, извинившись за повторение, все же, самые яркие, самые светлые воспоминания от военной поры оставили те два года, что проведены в Рыбацком». Эти строки ветерана ВОВ бесценны для нас, воспоминания о войне, боевых товарищах и лишениях, наглядно иллюстрируют подвиг солдат второй мировой.

В 1960-е годы Рудольф Славский переехал в Москву. В качестве режиссера занимался постановкой эстрадно-цирковых номеров в различных концертных объединениях и организациях. Участвовал в работе жюри Всесоюзных конкурсов артистов эстрады, в работе Художественных советов Союзгосцирка и Московского цирка на Ленинских горах, вел преподавательскую работу, а также рецензировал рукописи по искусству пантомимы. «Живу цирком. И в этом – счастье!» В эти же годы Рудольф Славский работал над книгой, посвященной партизанскому движению на Новгородчине в годы Великой Отечественной войны. Книга не увидела свет, но материалы – в основном воспоминания бывших партизан и их родственников – сохранились в фонде. В круг интересов Рудольфа Славского входила также история театра, кинематографа и эстрады. В его фонде сохранились театральные журналы и альманахи 1920-х годов, мемуары театральных и киноактеров, рекламные листки о театральных постановках, дебютах, юбилеях, программы спектаклей, статьи разных авторов, фотографии актеров, режиссеров театров и эстрады, фотографии сцен из спектаклей и кинофильмов.

«Все вышесказанное я могу только пересказать с большей теплотой, так что вот моя биография написанная мной самим: Я участник Великой Отечественной Войны, в молодые годы выступал в качестве эксцентрика на свободной проволоке, был клоуном, мимом. В 1957 году организовал в Ленинграде первую у нас студию пантомимы, из которой вышли многие прославленные артисты. Ставил детские представления, эстрадно-цирковые номера в различных жанрах, создал развернутое представление Национального Таджикского Цирка. Учреждал Академию циркового искусства, и многократно был членом жюри Всесоюзных (и не только) конкурсов артистов эстрады и фестивалей пантомимы. И писал, писал, писал.. Именно этому я посвящаю все свое время и в этот момент».

В Главархиве Москвы хранится личный фонд артиста цирка и историка циркового искусства Рудольфа Славского, который содержит материалы по истории цирка со 2-ой половины XIX века до начала 2000-х годов. Также в его фонде обширно представлены документы по истории сценического искусства в целом. Покинул этот мир Рудольф Евгеньевич Славский 3 ноября 2007 года в городе Москве. Мы чтим память всех тех, кто по зову совести и сердца в различные исторические эпохи вел летопись войны, по чьим материалам можно восстановить ее хронику. Время быстротечно, но оно не властно над подвигом, сколько бы лет ни прошло, война не уйдет из памяти. И в сердцах новых поколений будет вечно жить благодарность участникам Великой Отечественной - живым и мертвым, тем, кто спас мир от фашистской чумы, отстоял право людей быть свободными.

Материал к публикации на основе информации открытых источников (сайта https://slavskii.narod.ru/) подготовил Андрей Ахрамович